Dmitriy Valerievich Malyshev, candidat în științe istorice, cercetător principal al sectorului Belarus, Moldova și Ucraina la Centrul de Studii post-sovietice din cadrul Institutului Național de Cercetări pentru Economia Mondială și Relațiile Internaționale „E.M. Primakov” al Academiei de Științe a Federației Ruse. Profesor asociat al Facultății de Politică Mondială la Universitatea de Stat „M.V. Lomonosov” din Moscova.
Interviul a fost realizat de Mihai Melintei
(Дмитрий Валерьевич Малышев, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник сектора Беларуси, Молдовы и Украины Центра постсоветских исследований Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений имени Е.М. Примакова Российской Академии Наук. Доцент факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова.
Интервью провел Михай Мелинтей.)
Dmitriy Valerievich Malyshev
M.M.: Cum ați putea caracteriza situația actuală din procesul de negociere a reglementării transnistrene? Vedeți procesul de negociere „suspendat” sau considerați că are o direcție de reglementare activă?
D.V.M.: După părerea mea, stadiul actual al procesului de negociere privind reglementarea transnistreană este caracterizat printr-o anumită stagnare. Deși, procesul de negociere a început să stagneze cu mulți ani în urmă. În anul 2003 a fost propus un document, care a fost numit „Memorandumul Kozak” (după numele lui Dmitriy Kozak, care l-a propus și a ocupat postul de șef adjunct al cabinetului prezidențial al Federației Ruse în 2003). Ideea principală a „Memorandumului” a fost redusă la un plan de creare a unei federații asimetrice pe teritoriul Moldovei numită „Republica Federală Moldova”, care urma să includă doi subiecți ai federației – Transnistria și Găgăuzia. Însă, demonstrațiile masive anti-ruse care au început atunci în Moldova nu au permis implementarea acestui proiect.
Nu s-a reușit a rezolva problema transnistreană nici prin crearea „Conferinței permanente pe probleme politice în cadrul procesului de negociere privind soluționarea transnistreană”. Este mai bine cunoscut astăzi ca formatul „5 + 2”, în care Moldova și Transnistria acționează ca părți la conflict, Rusia, Ucraina și OSCE ca mediatori, iar UE și Statele Unite ca observatori. Problema nu a reușit să fie rezolvată din cauza abordărilor complet diferite a participanților la procesul de soluționare a conflictului.
Cât privește dinamica procesului de negocieri, în opinia mea, aceasta este practic suspendat. În data de 15 noiembrie 2020, Maia Sandu a devenit oficial noul președinte al Republicii Moldova. Una dintre primele sale declarații în calitate de șef al statului moldovean a vizat retragerea trupelor ruse de pe teritoriul Transnistriei. Este puțin probabil ca prin această abordare a Moldovei, problema transnistreană să fie rezolvată în viitorul apropiat.
M.M.: Cum evaluați dinamica relațiilor moldo-ruse din ultima perioadă? Considerați că purtarea unui dialog constant dintre Chișinău și Moscova pe subiectul transnistrean ar conduce la realizarea unor acorduri adiționale în procesul de reglementare transnistreană?
D.V.M.: La etapa actuală (în 2021) aș putea evalua relațiile moldo-ruse drept descendente. Întrunirea președinților celor două țări, M. Sandu și V. Putin, așa și nu a avut loc. Afirmațiile dure ale lui M. Sandu despre prezența GOTR (Grupul Operativ de Trupe Ruse) în Transnistria nu pot, prin definiție, să fie aprobate la Moscova. Da, Moldova nu și-a retras încă statutul de observator în Uniunea Economică Eurasiatică (EEU), care a fost atins în 2018 de președintele anterior al Republicii Moldova, I. Dodon. Însă, acest statut nu obligă în mod deosebit la nimic. De asemenea, un proces serios de negociere între țările noastre în prezent, din păcate, este practic absent.
M.M.: Ce părere aveți despre relațiile dintre Moscova și Tiraspol, în contextul în care Federația Rusă este un mediator în procesul de negociere? Cum ați putea descrie politica externă din prezent a Federației Ruse față de reglementarea transnistreană?
D.V.M.: Am descris deja câteva puncte ale acestui aspect mai sus. Rusia este membră a formatului de negociere „5 + 2”, Rusia a inițiat o serie de proiecte pentru rezolvarea conflictului transnistrean. Datorită eforturilor Rusiei, operațiunile militare nu s-au reluat niciodată în Transnistria din 1992. În plus, în aprilie 2021, parlamentul RMN a adoptat Conceptul de securitate națională, a cărui esență principală se rezumă la o cooperare mai strânsă cu Rusia. Accentul este pus și pe perspectivele aderării Transnistriei la Federația Rusă, dat fiind faptul că 97% din populația republicii nerecunoscute a votat pentru acest lucru la referendumul din 2006 pe acest subiect. Deși rămân multe probleme: statutul nedefinit al RMN (este, după cum se știe, o republică nerecunoscută), absența frontierelor directe între Federația Rusă și RMN, lipsa unei poziții active a mediului de afaceri rus în dezvoltarea relațiilor cu Transnistria și, în general, un temei juridic insuficient pentru dezvoltarea acestor relații.
M.M.: Ce părere aveți despre misiunea de menținere a păcii de pe Nistru? Considerați că misiunea este utilă sau aceasta și-a pierdut actualitatea și trebuie revizuită?
D.V.M.: Misiunea de menținere a păcii a Federației Ruse a jucat întotdeauna un rol important în Transnistria. De facto, Rusia a oprit conflictul sângeros care a început în 1992, iar prezența GOTR menține pacea fragilă din regiune. Dacă evaluăm această misiune din punctul de vedere al situației din prezent, aceasta poate fi recunoscută ca fiind una eficientă, deoarece din iulie 1992, în regiunea transnistreană, spre deosebire de multe alte zone conflictuale de pe teritoriul fostei URSS, nu au existat ostilități. La momentul de față această situație persistă!
M.M.: În ultima perioadă au fost accentuate subiectele privind retragerea GOTR din regiunea transnistreană și modificarea formatului de pacificare dintr-o misiune militară într-o misiune civilă sub auspiciile OSCE. Cum puteți comenta aceste subiecte? Este posibilă o retragere a GOTR din regiunea transnistreană în viitorul apropiat?
D.V.M.: Am vorbit deja despre poziția M. Sandu cu privire la această problemă. Rusia, încă nu a ridicat problema retragerii GOTR din Transnistria, continuând să considere grupul drept o parte a pacificatorilor. Despre acest lucru, în mod special, în august 2019, a fost declarat de către ministrul apărării al Federației Ruse, S. K. Shoigu la întrunirea de lucru cu liderul RMN, V. Krasnoselskiy: „Dacă vorbim despre menținerea păcii, nu am pus-o niciodată la îndoială și nu o vom pune la îndoială”. Se pare că, cele mai mari arsenale de arme din Europa de Est vor rămâne pe teritoriul RMN, pe care GOTR le păzește. Retragerea acestui grup nu este planificată.
M.M.: Considerați că este posibilă schimbarea status quo-uluiregiunii transnistrene? Acest lucru ar putea duce la destabilizare în regiune extinsă a Mării Negre sau dimpotrivă poate deveni un model de crearea unei stabilități regionale?
D.V.M.: Status quo-ul statelor nerecunoscute și parțial recunoscute poate fi modificat în orice moment. Acest lucru se poate datora atât activităților militare, cât și celor politice. În această situație contează sprijinul Moldovei din partea Ucrainei și României, țări cu care se învecinează, dar și din partea UE și NATO. În ianuarie 2021, M. Sandu a făcut prima sa vizită în Ucraina, iar președintele României, K. Iohannis a participat la inaugurarea M. Sandu din decembrie 2020. La momentul de față Moldova nu îndrăznește să modifice în mod activ statutul RMN, într-o oarecare măsură un factor constrângător aici este GOTR. În cazul dacă vor fi acțiuni în direcția modificării statutului regiunii transnistrene, acest lucru cu siguranță nu va duce la o stabilitate regională, dimpotrivă situația din regiunea Mării Negre va fi destabilizată. Permiteți-mi să vă reamintesc că nici Moldova, nici RMN nu au ieșire la Marea Neagră, dar România și Ucraina au acces direct. Dacă aceste două țări vor interveni activ în acest conflict, acest lucru poate duce, după părerea mea, la o instabilitate a regiunii extinse a Mării Negre.
M.M.: În contextul agravării relațiilor dintre Federația Rusă și Ucraina, în special escaladarea situației din Donbass, considerați că forțele militare ruse din partea stângă a Nistrului pot fi implicate în scenariul unui conflict regional?
D.V.M.: Nu cred că forțele de pe malul stâng al Nistrului vor fi implicate în conflictul din Donbass. În primul rând, forțele de pe malul stâng al Nistrului se confruntă cu alte sarcini (acestea fost discutate mai sus). În al doilea rând, acestea sunt geografic îndepărtate de Donbass.
M.M.: Ce sugestii ați putea oferi pentru reducerea riscurilor în reglementarea transnistreană? Considerați că introducerea României în procesul de negocieri ar contribui la dezvoltarea unui dialog de stabilitate regională?
D.V.M.: Pentru a reduce riscurile în reglementarea transnistreană, este necesar ca în procesul de negocieri să participe în mod egal toate părțile implicate în soluționare: Moldova, RMN, Rusia, Ucraina, România, UE, OSCE. Dar, acest format în prezent este imposibil, din motivul intensității confruntării care are loc în relațiile dintre Rusia și Occidentul colectiv.
În ceea ce privește România, aceasta a participat deja la procesul de negociere, în special sub forma unei misiuni de monitorizare înființată la Bender în iunie 1992, în componența căreia a intrat Moldova, Rusia, România și Ucraina. Însă, la fel ca în 1992, în prezent România va sprijini necondiționat o parte a conflictului – Moldova, iar acest lucru cel mai probabil nu va duce la o soluționare reală a conflictului de pe malul stâng al Nistrului.
M.M.: În viitorul apropiat, care considerați Dumneavoastră că va fi traiectoria procesului de reglementare a conflictului transnistrean?
D.V.M.: Cel mai probabil va fi menținut un anumit status quo: Moldova va continua să prezinte cereri pentru retragerea GOTR de pe teritoriul Transnistriei, este posibil să se încerce crearea de noi grupuri de contact, vor exista acuzații reciproce de încălcare a acordurilor încheiate etc. Anumite speranțe au fost bazate pe președinția lui I. Dodon, care a purtat mai multe negocieri cu liderul RMN, V. Krasnoselskiy. Dar, nici acesta nu a reușit să rezolve acest conflict. Cât privește pe M. Sandu, aceasta cu siguranță nu va rezolva conflictul și nici măcar nu se va strădui să pună în aplicare reglementarea.
M.M.: Как бы вы охарактеризовали нынешнюю ситуацию в переговорном процессе по приднестровскому урегулированию? Считаете ли вы, что переговорный процесс «приостановлен» или процесс урегулирования является активным?
Д.В.М.: На мой взгляд, нынешний этап переговорного процесса по приднестровскому урегулированию характеризуется определенной стагнацией. Хотя данный переговорный процесс стал заходить в тупик далеко не сегодня. Еще в 2003 г. был обнародован документ, получивший название «меморандума Козака» (по имени предложившего его и занимавшего в 2003 г. пост заместителя главы администрации Президента РФ Дмитрия Козака). Главная идея «Меморандума» сводилась к плану создания на территории Молдовы ассиметричной федерации под названием «Федеративная Республика Молдова», в составе которой должны были быть представлены два субъекта федерации – Приднестровье и Гагаузия. Но начавшиеся тогда в Молдове массовые антироссийские выступления фактически свели этот проект на нет.
Не удалось решить приднестровскую проблему и путем создания «Постоянного совещания по политическим вопросам в рамках переговорного процесса по приднестровскому урегулированию». Оно более известно сегодня как формат «5+2», в котором Молдова и Приднестровье выступают как стороны конфликта, Россия, Украина и ОБСЕ – как посредники, а ЕС и США – как наблюдатели. Отчасти это объяснялось абсолютно различными подходами участников процесса к урегулированию конфликта.
Что касается вопроса о динамике переговоров по Приднестровью, то он, на мой взгляд, практически приостановлен. 15 ноября 2020 г. официально новым президентом Республики Молдова (РМ) стала Майя Санду. Одно из первых её заявлений на посту главы молдавского государства касалось вывода с территории Приднестровья российских войск. Мало вероятно, что при таком подходе Молдовы к решению проблемы Приднестровья, она будет решена в обозримом будущем.
M.M.: За последнее время, как бы вы оценили динамику молдавско-российских отношений? Считаете ли вы, что ведение постоянного диалога между Кишиневом и Москвой по приднестровскому вопросу приведет к достижению дополнительных договоренностей в процессе приднестровского урегулирования?
Д.В.М.: Если оценивать российско-молдавские отношения на современном этапе (в 2021 г.), я бы оценил их опять же как стагнационные. Встреча президентов двух стран – М. Санду и В. Путина так и не состоялась. Резкие заявления М. Санду о присутствии ОГРВ (Оперативной группы российских войск) в Приднестровье не могут по определению встретить одобрение в Москве. Да, Молдова пока не сняла себя статус наблюдателя в Евразийском Экономическом Союзе (ЕАЭС), которого в 2018 г. добился предыдущий президент РМ И. Додон. Но этот статус её особо ни к чему и не обязывает. А серьезный переговорный процесс между нашими странами на сегодняшний день, к сожалению, практически отсутствует.
M.M.: Что вы думаете об отношениях между Москвой и Тирасполем в контексте, в котором Российская Федерация выступает посредником в переговорном процессе? Как бы вы охарактеризовали нынешнюю внешнюю политику Российской Федерации по отношению к приднестровскому урегулированию?
Д.В.М.: Некоторые моменты в данном аспекте я уже охарактеризовал выше. Россия является участником формата «5+2», именно Россия являлась инициатором ряда инициатив по урегулированию конфликта в Приднестровье. Именно благодаря усилиям России в Приднестровье пока с 1992 г. ни разу не возобновлялись военные действия. Кроме того, в апреле 2021 г. Парламент ПМР принял Концепцию национальной безопасности, основная суть которой сводится к более тесному сотрудничеству с Россией. Упор здесь делается и на перспективы вхождения Приднестровья в состав РФ, учитывая, что на референдуме по данному вопросу 2006 г. за это проголосовало 97% населения непризнанной республики. Хотя остается много проблем: неопределенный статус ПМР (это, как известно, непризнанная республика), отсутствие непосредственных границ между РФ и ПМР, отсутствие активной позиции российского бизнеса по развитию отношений с Приднестровьем, и, в целом, недостаточная правовая база для развития этих отношений.
M.M.: Что вы думаете о миротворческой миссии на Днестре? Считаете ли вы миссию успешной (полезной) или она потеряла актуальность и нуждается в реформации?
Д.В.М.: Миротворческая миссия РФ всегда играла в Приднестровье большое значение. Именно Россия, фактически, остановила там начинавшийся в 1992 г. кровопролитный конфликт, присутствие там ОГРВ поддерживает хрупкий мир в регионе. Если оценивать эту миссию с позиции сегодняшнего дня, её нельзя не признать эффективной, так как с июля 1992 г. в регионе Приднестровья, в отличии от многих других конфликтных ситуаций на территории бывшего СССР, не велись военные действия. И пока эта ситуация сохраняется!
M.M.: В последнее время были подчеркнуты вопросы о выводе Оперативной Группы Российских Войск из приднестровского региона и об изменение формата миротворчества на Днестре, с военной миссии на гражданскую под эгидой ОБСЕ. Как вы можете прокомментировать эти вопросы? В ближайшее будущее возможен вывод ОГРВ из приднестровского региона?
Д.В.М.: О позиции М. Санду по данному вопросу я уже говорил выше. Россия пока не ставит вопрос о выводе ОГРВ из Приднестровья, продолжает их рассматривать как миротворцев. Об этом, в частности, еще в августе 2019 г. четко заявил министр обороны РФ С.К. Шойгу на встрече с президентом ПМР В. Красносельским: «Если говорить о миротворчестве, мы его никогда под вопрос не ставили и ставить не собираемся». И, судя по всему, пока на территории ПМР будут оставаться самые крупные в Восточной Европе арсеналы вооружений, которые и охраняет ОГРВ, вывод её не планируется.
M.M.: Считаете ли вы возможным изменение статус-кво приднестровского региона? Может ли это привести к дестабилизации Черноморского региона или, наоборот, стать моделью для создания региональной стабильности?
Д.В.М.: Статус-кво непризнанных и частично признанных квази-государств может быть изменен в любой момент. Это может быть связано как с военной, так и с политической активностью. Здесь имеет значение поддержка Молдовы со стороны соседних Украины и Румынии, со стороны ЕС и НАТО. Свой первый визит М. Санду в январе 2021 г. совершила на Украину, а на её инаугурации в декабре 2020 г. присутствовал президент Румынии К. Йоханис. Пока Молдова не решается активно изменить статус ПМР, в какой-то мере сдерживающим фактором здесь является ОГРВ. В случае, если будут предприняты попытки изменить этот статус, к региональной стабильности это точно не приведет, а вот к дестабилизации ситуации в Черноморском регионе привести может. Напомню, что ни Молдавия, ни ПМР к Черному морю не выходят, но туда имеют выход Румыния и Украина. И в случае их активного вмешательства в данный конфликт, это может, на мой взгляд, привести к дестабилизации ситуации в Черноморском регионе.
M.M.: В контексте обострения отношений между Российской Федерацией и Украиной, особенно эскалация ситуации на Донбассе, считаете ли вы, что российские вооруженные силы, находящиеся на левом берегу Днестра, могут быть вовлечены в сценарий регионального конфликта?
Д.В.М.: Не думаю, что силы, находящиеся на левом берегу Днестра будут задействованы в конфликте на Донбассе. Во-первых, перед ними стоят другие задачи (о них речь шла выше). Во-вторых, они географически удалены от Донбасса (Приднестровье граничит с Одесской областью Украины, а не с Донбассом).
M.M.: Какие рекомендации вы можете предложить для снижения рисков в приднестровском урегулировании? Как вы думаете, включение Румынии в переговорном процессе будет способствовать развитию диалога о региональной стабильности?
Д.В.М.: Для того, чтобы максимально снизить риски в Приднестровском урегулировании, необходимо участие в равной степени всех сторон, участвовавших в этом урегулировании: Молдовы, ПМР, РФ, Украины, Румынии, ЕС, ОБСЕ. Но этот формат, на сегодняшний день, невозможен, учитывая тот накал конфронтации, который имеет место в отношениях между Россией и коллективным Западом.
Что касается Румынии, то она уже участвовала в этом переговорном процессе, в частности, в формате мониторинговой миссии, созданной в Бендерах в июне 1992 г. в составе Молдовы, России, Румынии и Украины. Но, как и тогда, так и сейчас, Румыния будет, безусловно, поддерживать одну сторону конфликта – Молдову, а это, скорее всего не приведет к реальному урегулированию конфликта на левом берегу Днестра.
M.M.: Как вы думаете, какой будет траектория процесса урегулирования приднестровского конфликта в ближайшем будущем?
Д.В.М.: Скорее всего, будет сохраняться определенный статус-кво: будет продолжаться со стороны Молдовы выдвижение требований о выводе с территории Приднестровья ОГРВ, возможно, предприниматься попытки создавать очередные контактные группы, будут иметь место взаимные обвинения в нарушении достигнутых договоренностей и т.д. Определенные надежды возлагались на президентство И. Додона, который провел несколько раз переговоры с президентом ПМР В. Красносельским. Но и он этот конфликт разрешить не смог. А, М. Санду его тем более не разрешит, да и не будет стремиться это осуществить.